|
|
Глава 15. Часть 1
|
[
]
| 06 Декабря 14, 08:37 |
«Ты и правда хочешь умереть?»
Этот вопрос завис в голове Ника, будто насмехаясь над ним. В своих фантазиях он увидел свое будущее. Следующие два года он будет посмешищем школы. Все видели, как его арестовали.
Все.
Даже его дедушка с бабушкой.
Ужас на лице его матери… Сомнение в ее глазах.
И что ожидало его? Еще больше потерь. Потеря матери или Коди. И других, чьи имена Амброуз отказывался называть. Как он может продолжать жить, если ценой тому их жизнь?
Если он умрет, то тогда не будет причины для их смертей. Это все остановит. Остановит. Они будут свободны. Его отец больше не будет пытаться его убить.
Боль, которая жила в нем с момента рождения закончится.
«Я так устал от всего».
И это была правда. В свои пятнадцать он чувствовал себя истерзанным стариком. Жизнь была такой тяжелой. Иногда, казалось, что единственным смыслом во всем было определить насколько тяжело та сможет ударить по нему. В какую пучину погрузит. Чаще всего она нещадно раздавала ему пощечины. И ради чего?
Почему все должно так быть? Зачем людям нужно быть такими злыми без видимой причины? Зачем им нападать? Чтобы принизить кого-нибудь?
«Покончи с этим. Уж это ты в своей жизни можешь контролировать».
Неожиданно рядом с ним появился Грим. Он был одет в длинную черную робу, его лицо почти полностью скрывал капюшон. В руках он держал нож, похожий на военный KA-BAR. Беззвучно он протянул его Нику.
Один порез.
Момент последней боли.
И все будет кончено. Больше не будет больно.
Когда Ник потянулся за ножом, то почувствовал присутствие кого-то еще рядом.
- Не делай этого, Ник. Ты не такой, - Коди. Звук ее сладкого, нежного голоса дотронулся до мест в его душе, которые он не очень понимал. Она накрыла его руку своей, а затем переплела с ним пальцы. Они были такими нежными и скользили по его коже.
- Закрой глаза, - прошептала она ему на ухо.
Он подчинился не задавая вопросов. Его голова кружилась, в ней быстро менялись картинки. Он не знал, на что смотрел. Пока Коди не поцеловала его.
Затем она отстранилась и прижала руку к его щеке. А затем заговорила на языке, который он раньше не слышал.
Но все же он отлично понимал ее слова.
- Враг, что хочет нам навредить, внутри нас, Ник. Он со всей страстью ненавидит нас, и он делает нас слабее, озвучивая оскорбления, от которых нам не сбежать. Не важно, что мы пытаемся сделать и делаем. Когда мы остаемся одни, эти пытки не прекращаются. И особенно ночью, когда мы пытаемся уснуть, а рядом никого нет, - любовь в ее глазах опалила его, она потерла большим пальцем его щеку. – Но наш разум возвращается и прогоняет это безумие прочь. И мы не те, кем выставляет нас этот голос. Мы сильнее этого, и наш темный, уродливый преследователь это знает. Я думаю, именно поэтому он нас так ненавидит. Потому что знает, что мы можем сразить его в одиночку. Мы можем отправить его в самые темные уголки души, коим он и принадлежит. Может закопать там глубоко, чтобы не слышать эти голоса которые мучают нас и причиняют боль. Он не контролирует нас, и мы не обязаны его слушать.
Она улыбнулась, глядя вверх на него.
- Никто не защищен от темного преследователя. Мы все имеем раны, которые никогда не исцелятся. Они так глубоки и заливают нашу душу реками крови с невыносимой агонией. То, что мы испортили не возможно исправить. Но это не правда. У нас есть наша жизнь, Ник. И за каждый день ее благословим. Плохие времена дают нам урок о нас и о других. Но более того, они показывают нам, насколько мы сильны. Мы переживаем то, что уничтожает слабых и каждый день одерживаем победу над преследователем. Мы с тобой именно такие. Мы не овцы, которых ведут на убой. Мы бойцы, и в сердце наших темных сражений мы не сдадимся и не отступим. Мы погрозим кулаком небу и прокричим: «Ну пока, что у тебя есть. Потому что я приложу все усилия и выиграю, не важно, чего мне это будет стоить. Ты можешь сбить меня с ног, но я все равно не остановлюсь. Я встану, и тогда твоя кровь польется фонтаном.»
Он хотел в это верить. Правда.
- Я так устал, Коди, - выдохнул он. – А это накатывается и накатывается. Все, что я делаю, все не так. Все, к чему прикасаюсь, становится дерьмом, и я до смерти устал от обвинений в том, что я не делал.
- Это преследователь говорит, а не ты. Я знаю моего Ника. Мой Ник сильный.
Его боль усилилась, он облизал губы.
- Если я останусь жив, ты или мама умрете. В чем смысл?
- В чем смысл? – спросила она недоверчиво. – Смысл во вкусе и ценности каждого момента, каждого дыхания. Они прекрасны, потому что ограничены. То, что есть в изобилии не имеет значения. Это выкидывают, даже не задумываясь. Но счастье, победа и жизнь священны, потому что они мимолетны и скупо отмеряны.
- А боль никогда не кончается, - кстати, говоря об изобилии. Она обрушивалась так быстро, что он был погребен под ней.
- Это не правда и ты это знаешь. Боль гораздо короче других эмоций. Да, она с нами какое-то время, но в конце концов она уходит. Всегда. Ты помнишь, что ты сказал Брайнне, когда не дал ей убить себя?
- Что я ношу безвкусные рубашки?
Улыбнувшись, она покачала головой.
- А остальное?
- Не совсем.
- Ты сказал: «Я знаю, что тебе больно. . Поверь мне, я знаю, как ты себя чувствуешь, когда такое ощущение, что твои зубы вогнали в твою глотку так глубоко, что ты кашляешь остатками чувства собственного достоинства. И в желудке появляется дурное чувство, что ты этого больше не вынесешь. Что жизнь чертовски тяжела и не станет лучше. Что ты гуляешь по канату и пытаешься удержаться на нем вцепившись пальцами ног, потому что страховочной сети нет, а ты буквально в одном чихе, чтобы размазаться по полу. Но ты не одна. Не одна. Куча людей переживают за тебя. Людей, которые любят тебя, и если с тобой что-то случится, они этого не вынесут».
- Люди, которые умрут, если я останусь жить, - напомнил ей Ник.
- И ты думаешь, что мы не будем опустошены, если потеряем тебя?
Нет, об этом он совсем не подумал.
- У всего есть другая сторона, Ник. Две перспективы. Воспоминания о событиях двух людей вовсе не одинаковы. Они изменяются под влиянием наших глубоких эмоций, и в нашем мозгу они окрашивают каждое входящее воспоминание. Сколько раз ты спорил с кем-то о прошлых событиях, когда они заявляли, что случилась одна вещь, но ты это помнишь не так?
Все время.
- Но…
Она закрыла ему рот ладошкой, не давая говорить.
- Ты знаешь, что такое суицид?
- Ага, смерть.
Она покачала головой.
- Это акт крайнего эгоизма. Да, твоя смерть будет болезненна для живых. Потеря кого-то выжигает так глубоко, что боль не прекратится никогда. Время это не лечит, лишь немного притупляет. Поверь мне, я знаю. В отличии от тебя я теряла любимых. И я горюю каждый день своей жизни, что не смогла удержать их. Что не слышу их голосов и не вижу лиц. Я бы все отдала – свою душу, жизнь, чтобы просто обнять их еще раз и сказать, что люблю их. И сказать, как скучаю. Но опять же, наше время вместе так ограничено и быстротечно, что учит нас ценить каждую подаренную нам улыбку. И тому, как переживать смерти, скажу я тебе. Я люблю их слишком сильно, чтобы заставить их испытать то, что я испытала, потеряв их. Я уж лучше первая с ними попрощаюсь, чем они будут жить годы, испытывая горе по мне, какое испытала я. Как ты думаешь, что сделает твоя мама, если с тобой что-то случится?
- Она последует за мной в могилу, - сколько раз она говорила ему это?
«Если с тобой что-то случится, им придется рыть две могилы. Я не смогу жить, потеряв тебя».
- Я похоронила всех любимых, Ник. Пожалуйста, не будь таким жестоким, не заставляй хоронить и тебя, - в ее глазах блестели слезы. – Я не смогу снова, Ник. Не смогу. И я уж лучше отдам жизнь за тебя, чем позволю потерять тебе свою ради меня.
Он накрыл ее руки своими и насладился ее прикосновением и словами, что проросли в его сердце.
Никода сжала его руки сильнее.
- Если сомневаешься в сказанном мной, спроси доктора Бердетт зачем она приехала в Новый Орлеан. Почему она приезжает сюда каждый год в это время.
Он нахмурился.
- Почему?
- Послезавтра годовщина смерти жены и сына Баббы. А вчера была годовщина смерти его лучшего друга. Доктор Бердетт здесь, потому что даже после стольких лет опасается, что Бабба убьет себя от боли потери их троих.
- Когда они умерли?
- Его жена и сын двенадцать лет назад, когда сыну было всего лишь два года.
Сердце Ника заболело, когда он понял, что сын Баббы мог бы ходить в одну школу с ним. Они были почти одного возраста.
Коди кивнула, прочитав его мысли.
- Поэтому Бабба взял заботу о тебе, когда вы встретились. У его сына были темные волосы и голубые глаза.
Как у него.
- И именно поэтому они такие близкие друзья с Марком.
Ник нахмурился.
- Не понимаю.
- Старший брат Марка был лучшим другом Баббы. В колледже, они ходили на вечеринки, как и другие люди их возраста. Они выиграли чемпионат по боулингу и хотели отметить. Бабба выпил слишком много, и брат Марка вел его грузовик в ту ночь. По дороге в общежитие, по неизвестной причине, они поехали по встречной и перевернулись. Баббу выкинуло с пассажирского сиденья, а брата Марка придавило грузовиком. Если бы Бабба не был пьян и не потерял бы сознание, то смог бы помочь другу, прежде чем он умер. Вместо этого брат Марка истек кровью, прежде чем люди в другой машине заметили их, и позвонили властям. Бабба себя так и не простил.
Это объясняет странный характер Баббы. Бедный. Ник знал Баббу все время, но он и понятия не имел об этом.
- Именно поэтому он не пошел в профессиональный спорт?
- Частично. А еще он не хотел растить сына в подобной жизни. Ведь он уже потерял лучшего друга, так что не хотел ни секунды терять с сыном и женой. Он хотел работу, чтобы иметь возможность приходить домой по ночам.
И он все равно потерял их. Это было не правильно.
- Видишь как трагедии связывают и изменяют нас? Бабба не провел бы столько времени с женой и сыном, если бы не потерял лучшего друга.
Ник видел и ему это не нравилось.
- И он бы не организовал курсы по самозащите, если бы его жена не умерла.
Коди кивнула.
- Люди не муравьишки снующие вокруг куска хлеба. Любая жизнь, не важно, насколько она изолирована, затрагивает сотни других. И только мы можем решить позитивны или негативны эти микросвязи. Но чтобы мы не решили, это отразится на том, кто с этим связан. Одно слово может придать кому-то сил в нужный момент, или лишить их полностью. Простая улыбка может сделать плохой момент хорошим. И одна вспышка гнева или слово может заставить кого-то соскользнуть с края и привести к разрушению.
Она точно была права. Одно прикосновение ее руки могло успокоить его, как ничто другое. Но в его голове все еще были громкие и четкие голоса, говорящие о том, как он бесполезен. Насколько уродлив. Как всем будет лучше без него.
- А ты и правда слышала самоуничижительную мелодию в своей голове? – спросил он ее.
- Ник, клянусь, все мы слышали. Помнишь своего друга Ашерона?
- Ага.
- Ты когда-нибудь видел его без темных очков?
Так вот она о чем…
- Нет, не видел.
- Эш в своих глазах видит себя таким виноватым, что никому не показывает их. Вообще. Даже самым близким. Даже если они видят их, то он смотрит в пол. А ты видел размер моей задницы? Если она станет еще больше, то ей придется присвоить собственный почтовый код. И не заставляй меня начинать говорить о том, какие у меня тонкие и прилизанные волосы. А еще о том, что я не умею произносить по буквам. Я иногда чувствую себя такой глупой, хотя и могу призывать силы из разных измерений. Это не важно для моего внутреннего чудовища, которое каждый день моей жизни оскорбляет меня.
Ник посмотрел на нее подозрительно.
- Думаю, ты все это выдумала. Потому что, девочка, я не вижу на твоем теле ни грамма жира. Конечно я не видел твою попу не покрытую одеждой. Может, если ты мне покажешь, то мы сможем обсудить тело…
Она сморщила нос.
- Ты ужасен.
Так и было, но в самый худший момент его жизни она заставила его улыбаться. По крайней мере, пока его мысли не переметнулись с нее на хрупкую зону. На то, что привело его в эту тюрьму.
- Как ты научилась игнорировать голоса? Они не замолкают в моей голове.
- Перебей их музыкой или логикой. Ну да, я возможно не очень умна. Или красива. Но это еще не все во мне. Я важна для людей. Не для всех, а для тех, кто важен мне, и только они имеют значение в этом мире. А остальных в самую темную яму.
Он наклонился и прижался своим лбом к ее, чтобы иметь возможность смотреть ей в глаза.
- Я люблю тебя, Коди. И я услышал все, что ты сказала. Но не думаю, что я достаточно силен, чтобы жить без тебя.
- А что ты думаешь, я чувствую к тебе?
Если это была правда, то она права. Как он может оставить ее агонизировать и горевать, если убьет себя?
Она наклонила его голову, пока не соприкоснулась с его губами и не поцеловала, и пока не утих водоворот его чувств. Ее прикосновения успокоили его, и он снова почувствовал себя самим собой.
Но с этим чувством пришло понимание того, что она уходит.
- Коди! – позвал он потянувшись за ней. Но она уже ушла.
Неожиданно, его закинуло в собственное тело. Открыв глаза, он обнаружил себя вместе с Калебом в камере предварительного заключения.
Калеб выдохнул с облегчением.
- Слава вселенной, она до тебя достучалась.
Ник нахмурился.
- Ты о чем?
Калеб горько рассмеялся.
- Ты только что почувствовал на себе то, что как я уже говорил, невозможно объяснить. Как только Малачай попадает в среду, подобную этой, он чувствует необходимость в жестокости. В прошлом, когда случалось подобное, Малачай нападал на других. Ты же, друг мой, ушел в себя, вместо того, чтобы выплеснуть все.
- И что это значит?
- И ты стал разрушать себя.
Ник не мог понять страха в глазах Калеба.
- Разве так не лучше?
- Как посмотреть.
Ника начали раздражать нечеткие ответы Калеба.
- На что?
- Не захотелось ли тебе, чтобы ты или твой отец поработили человечество.
Отлично. Именно это он и хотел услышать.
- Знаешь, я начинаю думать, что это единственный выбор в жизни любого человека – это выбор между плохим или худшим.
- Ты прав, чаще всего так и случается.
Ник замолчал, когда пришли трое полицейских.
- Мы выпускаем вас обоих под залог.
Было видно, что Калеб рад.
- Отлично, Вирджил.
Ник тоже был весьма этому доволен, пока не заметил в полицейских кое-что. Это была лишь оболочка, но он разглядел это и его силы забили тревогу.
- Калеб, назад.
- Почему?
Используя прием, который показал ему Торн, Ник создал файербол. Его ладонь засветилась, когда шар размером с теннисный мячик появился на его ладони.
- Они самозванцы.
Когда Калеб шагнул назад, один из них выбросил красную цепь, которая обвилась вокруг горла Калеба, и удержала его на месте.
Ник запустил фаейрбол в грудь демона. Он загорелся, а двое остальных кинулись к Нику.
Калеб поймал одного, прежде чем тот добрался до Ника и сломал ему шею.Тот, что напал на Ника ударил со всего размаху. Ник пригнулся и вернул демону удар в челюсть. Взрыв потряс его камеру, и тот развалился. В камере появился такой кашмарный запах, что Ник перестал дышать.
- Кто они? – спросил Ник.
- Те, кто не должен быть здесь.
- Как так?
Калеб твердо посмотрел на него.
- Это кровавые демоны, - сказал он так, словно Ник должен был о них знать.
Ага. Звучит нормально.
- Это разве не Вирджил такой?
- Черт, Ник, борись со своей книгофобией.
Ник скривился.
- Когда мы перестали общаться на одном языке?
- Это значит, что ты боишься книг, не считая манги, и обычно ведешь себя, словно они кусаются.
- Не укусы пугают меня, а скука. Кроме того, мне нравятся книги с картинками. Журнал манги Shōnen бывает весьма пикантным, но мама не конфискует его и не наказывает за чтение. В отличии от других изданий с женщинами, из-за которых она ворчит по три недели, говоря, что женщины не должны так выглядеть, и какое неуважение к ней приносить их в дом.
Калеб зарычал.
- А иногда бывает, что ты ведешь себя, как взрослый, и я забываю, что ты обычная мелочь.
Он снова яростно зарычал, а затем продолжил.
- Когда-то вампиры были людьми. Хотя люди называют их демонами, демоны это совсем другая форма жизни. Я никогда не был человеком, спасибо создателю за это, как и у них никогда не было крови демонов. Кровавые демоны так называются, потому что были созданы от крови высших демонов во служение им.
Это звучало даже не пугающе, а интересно. Точно может когда-нибудь пригодиться.
- А у меня будет такая сила?
- Если я не убью тебя, пока ты не повзрослеешь, то да.
Ник решил оставаться подальше от меню Калеба.
- Прекрасно. И что? Они клоны?
- Нет. Вовсе нет. Их посылают отнять что-нибудь у цели и вернуть хозяевам, так чтобы те обрели контроль над своей целью.
Ник похолодел.
- Думаешь, мой отец посылает их.
- Нет. У Адариана есть твоя кровь. Кроме того – это не его стиль. Он никогда не прибегает к хитростям. Кто-то другой послал их.
Но кто?
- Так кто же знает о тебе и обо мне?
- Не знаю, Ник. Нам нужно вытащить тебя отсюда, пока ты снова не сорвался. Кроме того, мы тут оба как на ладони, - Калеб замер, когда его посетила какая-то мысль. – Я знаю, что ты мне не расскажешь, потому что знаешь, что это было неправильно, и что я тебя за это убью, но ты не думаешь, что тот с кем ты заключил сделку, послал их за тобой?
Ник пару секунд обдумывал это.
- Нет.
- Есть вариант, что ты поделишься своими мыслями?
- У них уже есть кое-что мое. Им не нужно посылать демонов за частичкой меня.
Калеб сжал зубы, выдвинув вперед челюсть. Было более чем очевидно, что он был очень не рад сделке Ника.
И Калеб даже не знал, что это… Пока.
- Что ты им отдал?
- Не свою душу, - сказал Ник, зная, что это первое, о чем беспокоится Калеб. – Не волнуйся.
- Я должен знать. Если нас атакуют…
- Не атакуют.
Калеб выругался.
- Во что ты нас втянул?
Прежде чем он успел ответить, вернулся Вирджил с полицейским.
- Вы оба мне должны. Я только что оказал невероятную услугу, чтобы быстро вытащить вас отсюда.
- Мы не забудем, - уверил его Калеб.
Но после того, как они сменили одежду, и их вывел мужчина самого подлого вида из всех, что видел Ник, тот уже не был уверен, что хочет быть в долгу. Вирджил должно быть отказался от чего-то крупного, чтобы заставить этого парня сотрудничать. Он не знал от чего и не хотел знать.
Женщина-обвинитель сердито указала на Ника.
- Это было жестокое изнасилование, Ваша честь, и обвиняемый часто прибегал к насилию в своей жизни. Посмотрите на синяки на его лице. Очевидно, это была очередная жестокая схватка с кем-то. Кроме того его отец…
- Возражаю, Ваша Честь, - прервал то, что она собиралась сказать Вирджил. – К делу не относится.
Она уставилась на него и поправила очки на носу.
- К делу относится семейная история насилия.
- Обвиняют не его отца, - парировал Вирджил. – И если только у вас нет генетической экспертизы, доказывающей, что это передалось, то к делу это не относится.
Она ощетинилась.
- Психологи говорят.
- У вас есть психолог, который может это протестировать? – спросил Вирджил.
- Пока нет.
- Тогда я стою на своем – объективности.
Наконец заговорил судья.
- Защита права, адвокат. Осуждают не отца обвиняемого. Продолжайте.
Она тяжело вздохнула.
- Ладно. Я считаю его потенциально опасным и думаю, что его нужно держать под охраной, пока его дело не будет решено.
Судья посмотрел на Вирджила.
|
| Категория: Шеррилин Кеньон "Бесславный" | Добавил: Elfik
|
| Просмотров: 367 | Загрузок: 0
|
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
|
On-line: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
